“КоммерсантЪ” расспросил жителей Италии о том, как они живут, болеют и лечат

Эпидемия коронавируса в Италии продолжает уносить жизни людей, страна по-прежнему занимает первое место в Европе по распространению COVID-19. Спецкорреспондент “Ъ” Ольга Алленова поговорила с тремя гражданами Италии, живущими в красной зоне, в регионе Эмилия-Романья: врачом, лечащим зараженных коронавирусом, выздоравливающим пациентом молодого возраста и физиотерапевтом, работающим с пожилыми людьми. Они согласились рассказать “Ъ” о своем опыте, чтобы помочь россиянам пережить эпидемию.

      Контактная нация

Анна Нефедова, физический терапевт, реабилитолог:

Я могу описать, что вижу, когда еду с работы по Болонье в 6 часов вечера, когда темнеет и все закрыто. Это не тот живой, светящийся огнями город, который мы привыкли видеть обычно: сейчас это черный город, в котором единственное светлое пятно — огни витрины похоронного бюро.

Время от времени ты видишь в темноте исчезающие скорые с мигалками и длинные черные похоронные машины. Это правда похоже на апокалипсис. 

А с другой стороны — жизнь продолжается, и мы уже адаптировались к этому карантину. Сейчас все стараются поддержать друг друга. У нас маленький город, тут есть пекарня, куда каждый день все ходили за хлебом. Она всегда была забита. Сейчас мы звоним туда утром, и этот хлеб нам приносят домой к обеду. Разносят ребята — владельцы и работники баров и ресторанов, которые сейчас закрыты. Абсолютно бесплатно, в перчатках и масках. То же самое с мясными продуктами и фруктами и овощами. Тут рядом крестьянские хозяйства, мы всегда там брали эти продукты. Сейчас они привозят их на дом, доставка стала бесплатной. Магазин модной женской одежды (у них своя швейная мастерская) стал фабрикой масок. Их развозят по домам тоже бесплатно. В аптеках маски найти трудно, я шью их сама.


Фото: Alessandro Garofalo, Reuters


Так вот, все это делают частные предприниматели, которые сейчас ничего не зарабатывают.

Я хотела пройти один тренинг по физической реабилитации у русских коллег и целый год просила их провести его онлайн. Мне говорили, что эта методика онлайн не передается и надо приехать. Неделю назад, в разгар кризиса, они мне прислали предложение за бешеные деньги пройти этот тренинг онлайн, так как к ним никто не может приехать, а им как-то надо зарабатывать. Тут в Италии такое просто невозможно, сейчас множество дорогостоящих курсов стали бесплатными.

Вообще я надеюсь, что России удастся избежать такого сценария, как у нас. Все-таки здесь по-другому все устроено.

Итальянцы — очень «контактная» нация: они постоянно обнимаются, целуются, трогают друг друга за руки. Стоит выйти на улицу с маленькими детьми, их все потрогают, поцелуют. В обычной жизни мне это доставляло некоторые неудобства, я просила не трогать детей за лицо, но на меня все смотрели, как на ненормальную.

По мнению итальянцев, ребенок должен вырабатывать антитела ко всем болезням, и чем больше контактов, тем лучше. В нормальной жизни все это выливалось в то, что любым вирусом обычно переболевает весь город сразу.

Мы живем в маленьком городке прямо под Болоньей, и если у нас заболевает один, то болеют все, и это считается нормальным: ну переболели, у всех антитела выработались, живем дальше. Поэтому если вирусный конъюнктивит, то весь город обсуждает, у кого какие симптомы, если ротавирус — опять же все рассказывают, у кого и сколько раз жидкий стул и рвота. Вот, например, один мой знакомый, владелец бара, десять дней ходил на работу с кашлем и температурой, заразил других людей, сейчас в тяжелом состоянии лежит в реанимации. Но его поведение было естественным для Италии. Когда пришел этот коронавирус, все стали говорить, что это простой грипп и ничего страшного, очередной вирус — переболеем, и все будет хорошо.

В нашем маленьком городе очень много пожилых людей — как и во всей Италии.

Пожилые, если не совсем лежачие, ведут здесь очень активную жизнь: у них свои клубы, каждый день свои походы в какие-то общественные места, в разные магазины типа «хлеб, овощи» — они там не только покупают, но еще просто тусуются, разговаривают.

Тут все друг друга знают, у каждого человека много контактов, любой пожилой человек, если он еще ходит на своих ногах, видит в день примерно 100 человек и с каждым близко контактирует.

К тем пожилым, которые лежат дома, приходят ассистенты, которые им помогают в жизни, это по всей Италии так. И ассистенты тоже стали разносчиками вируса. Еще приходят физические терапевты вроде меня. Я, например, работаю с такими людьми, которые лежат дома после инсультов, это пожилые люди, нуждающиеся в реабилитации.

И поэтому, когда начались первые смерти, они сразу стали массовыми, появились так называемые красные зоны, в которые наш регион тоже входит.

У нас рядом с домом есть клуб для пожилых, там всегда многолюдно. Я их часто видела — такие живчики 80-летние, активные, веселые. Так вот, там сразу заболели 40 человек, и 20 из них умерли.

Вот вчера ты видел этих людей из окна, а теперь видишь их фото в газетных некрологах.

Может, смертность от вируса в целом не такая и высокая, но, когда рядом умирает сразу 20 пожилых людей, это впечатляет.

И это так всех нас испугало, что ситуация резко перевернулась. Люди все надели маски, изолировались, начали наконец слушать то, что говорят власти, за исключением, может быть, каких-то совсем молодых людей, которые ничего и никого не боятся.


Фото: Alessandro Garofalo , Reuters


Все это привело к тому, что все заперлись дома. Мне сразу позвонили все мои клиенты, отменили мои визиты к их близким. Я просидела без работы неделю, после чего мне стали звонить еще больше людей, которые говорили: «Пожалуйста, приходи, моя мама перестала реагировать, общаться, она стала как растение». Они поняли, что их бабушки и дедушки, которые остались дома без моей помощи, умрут не от вируса, а от неврологических осложнений. Если человек перенес тяжелый инсульт, он просто лежит, не может поворачиваться, появляются пролежни. Для такого больного нужно порой 3–4 сиделки, чтобы помыть его, выполнить все санитарные мероприятия, покормить. А если с ним заниматься специальными техниками, то он может нормально жить, какой-то минимум действий выполнять, двигаться, и это очень сильно повышает уровень их жизни и уровень жизни тех, кто за ними ухаживает. Для людей, переживших инсульт, очень важна физическая реабилитация, и, если ее нет, они быстро деградируют, попадут в больницу с осложнениями или умрут.

Так что я взяла самых тяжелых пациентов, у меня опять появилось много работы. И благодаря работе я выхожу в город, у меня есть основание для этого.

Здесь очень большие штрафы, если выход на улицу необоснованный. Если тебя остановили на расстоянии, превышающем 300 метров от дома, может быть штраф в среднем от €300 до €4000.

Если же у тебя в крови уже обнаружен вирус, но ты находишься в домашней изоляции, тогда за выход из дома тебя могут оштрафовать на сумму от €500 до €5000 или назначить арест сроком от 3 до 18 месяцев.

       

       Как я заболела

Магдалена Пьекота, 31 год:

Я заболела после того, как мы с семьей пошли на ужин к нашим друзьям. Это было в начале марта. Оказалось, что один из этих друзей заболел раньше меня, у него были небольшие симптомы, но мы не восприняли это всерьез.

Через несколько дней у меня появилась небольшая температура и довольно сильная головная боль. Потом началось расстройство желудка, это длилось два дня, кружилась голова, тошнило, и я не ощущала ни запахов, ни вкусов. Потом температура стала расти и появился кашель.

На третий день болезни я позвонила врачу, но никто не слушал мои подозрения, что это может быть коронавирус. Все говорили, что я слишком молода и это, вероятно, простой грипп и надо подождать.

На шестой день болезни, 18 марта, ко мне наконец прислали скорую и сделали мне тест на коронавирус, который оказался положительным.

Меня увезли на скорой в больницу Sant’Orsola, и там мне сделали еще один тест и рентген легких. К счастью, никаких осложнений у меня не было. Меня лечили разными лекарствами, в том числе препаратами от малярии, от ВИЧ и от ревматизма. Сейчас мне значительно лучше, меня перевели в клинику Villa Laura, и я точно останусь тут до Пасхи, до 12 апреля. Для выписки нужно, чтобы еще два моих теста на коронавирус были отрицательными.

Со своими родными я общаюсь только по телефону, это тяжело.

Я не думаю, что недооценила риск болезни.

Когда мы пошли на ужин к друзьям, ситуация не казалась критической. К тому же мы не пошли в ресторан, как это бывало обычно, а решили собраться дома — как раз чтобы максимально ограничить контакты с другими людьми.

С того момента, как я заболела, я встречалась еще с пятью людьми, все они были предупреждены, что у меня симптомы вирусной инфекции. К счастью, никто из них не заболел.

      

       Изоляция

Анна Нефедова:

Получилось, что нас кинуло из одной крайности в другую.

Первые две недели карантина люди думали, что это как отпуск, и поехали кто на море, кто в горы, остальные гуляли в парке — была хорошая погода.

И именно пожилые и молодые люди не поверили в необходимость карантина. Здесь очень популярными были высказывания типа «правительству только дай повод запереть нас дома». И вот те молодые, которые продолжали вести бурную социальную жизнь, перезаражали дома своих бабушек, а пожилые заразили друг друга.

И до сих пор мы пожинаем плоды тех двух недель, когда люди считали, что это обычный грипп и продолжали вести активную социальную жизнь.

А потом, после этих двух недель каникуло-карантина, когда вокруг поумирало сразу много народу, все испугались, и сейчас на тебя смотрят как на убийцу, даже если ты выведешь ребенка в палисадник возле подъезда.

Вообще карантин тут ужесточался с каждой неделей. Сначала закрыли школы и отменили массовые мероприятия, потом отменили мероприятия поменьше и всякие групповые занятия, курсы, потом ограничили вход в бары, рестораны и магазины, потом их закрыли. 8 марта тут еще праздновали маленькими кампаниями. Потом запретили тусоваться на улице, потом запретили приглашать гостей домой, потом закрыли фабрики и предприятия, потом вообще запретили выходить на улицу.


Фото: Massimo Pinca, Reuters

В нашем маленьком городке ты можешь выйти только в ближайший магазин максимум два раза в неделю. Тебя все знают, и, если ты будешь появляться в этом магазине чаще двух раз в неделю, на тебя будут осуждающе смотреть.

С масками такая же история вышла. Я и раньше иногда надевала маску, чтобы не разносить какие-то вирусы бабушкам, к которым хожу, и надо мной подшучивали. А сейчас, если человек появится на улице без маски,— вот просто мусор он пошел выносить, так ему из окон будут кричать, что он ненормальный и хочет убить бабушек.

Когда начались эти смерти, все друг друга стали бояться. Мне кажется, это крайность. Да, ситуация непростая, у меня есть молодые знакомые, которые сейчас лежат с тяжелым воспалением легких, но все-таки большинство смертей — это были пожилые люди.

      "Бабушки, к которым я хожу,— они настолько слабые, на них подуешь, они умрут. Их даже до реанимации не успевают довезти".

Много людей с онкологией, неврологические больные — все они оказались слишком слабыми для этого вируса.

То есть я хочу сказать, что высокая смертность связана в первую очередь с нашими долгожителями, которые все-таки были очень слабыми.

Но сегодня я посмотрела список заболевших и умерших врачей — все они оказались людьми среднего возраста, по итальянским мерками это где-то 50–60 лет, и их 50 человек только на севере Италии. Когда я говорю о севере Италии, я имею в виду три региона: Эмилия-Романья, Ломбардия и Венето — это красная зона, здесь больше всего заболевших и умерших.

50 — это серьезный показатель, учитывая то, что это все-таки врачи, у них есть маски, перчатки, знания, они в целом лучше защищены. Я уже не говорю о медперсонале — медсестрах, санитарах,— там тоже есть потери.

Источник:   https://www.kommersant.ru/doc/4308693